В контору зашли трое, муж с женой и их заплаканная дочка лет восьми, в черном платке, из-под которого торчали криво заплетенные косички.
Они только что похоронили маму, на Лукьяновском кладбище через дорогу. Втроем, без оркестра и поминальных речей, закопали урну с прахом в семейную могилу, наревелись так, что голоса их еле слышны, а у девочки на белом лбу видны синие вены. Зашли прицениться к памятнику, но почти не слушали меня. Стояли, словно с них живьем содрали кожу, и каждый мой вопрос колол их в кровавое мясо. Я и не спрашивал почти ничего, молчал и слушал - о маме, как ей бы еще жить и жить, и как без неё теперь быть дальше.
Шмель влетел в контору, огромный цеппелин размером с кулак девочки, и басовитым гудением сразу нарушил атмосферу. Он деловито кружил над искусственными цветами, прицеливаясь на вискозные бутоны.
- Прошу прощения, - сказал я. - Сейчас я удалю насекомое.
Я встал из-за стола и махнул на шмеля рукой. Он увернулся и с глухим стуком упал на пол у входа. Я носком кроссовка толкнул его к двери. Не получилось. Шмель как раз взлетел. И точным движением нырнул ко мне в штанину.
Я замер на секунду.
И заорал.
Я заорал так, словно шмель уже укусил меня.
Я дернул ногой, и одним движением скинул кроссовок. Тот соскочил с ноги и через мою голову улетел куда-то в сторону заказчиков.
Я заорал сильнее. И скинул с себя брюки. Так стриптизеры срывают с себя штаны. Раз – и человек уже в одних трусах.
В трусах и одном кроссовке на левой ноге я выскочил на улицу. И замахал брюками, как флагом, приветствуя проезжающие мимо машины. Машины загудели клаксонами. Из трамвая какие-то женщины послали мне воздушные поцелуи.
Я заскочил в контору, согнулся и погрузился головой в брюки, выискивая подлое насекомое.
В себя я пришел, когда услышал позади себя, примерно оттуда, куда смотрела одетая в трусы моя жопа, дикий смех. Я обернулся. Все трое, и жена с мужем, и дочь, хохотали в голос, вытирая слёзы.
- Простите, - сказал я, поспешно натягивая штаны и пытаясь отчаянно высмотреть кроссовок. - Был напуган.
- Нормально, - сказала жена. И протянула мне кроссовок. - Весна. Шмели. Мужчина в трусах. Жизнь продолжается. Спасибо.
И дружно хохоча, они втроем вышли на улицу.
Впервые здесь.
